«Анна. Трагедия». Пьеса Е. Греминой по роману Л. Н. Толстого «Анна Каренина».
Театр-фестиваль «Балтийский дом».
Режиссер Александр Галибин, художник Николай Симонов.
Премьера по мотивам «Анны Карениной» петербуржцев может заинтересовать прежде всего тем, что в наш город, в театр «Балтийский дом» вернулся творческий дуэт режиссера Александра Галибина и актрисы Ирины Савицковой. Пятнадцать лет назад здесь же, только на Малой сцене, шел их спектакль «Фрекен Жюли» — Галибин поставил его, Савицкова сыграла заглавную роль. Об исполнении роли стриндберговской героини критик : «Ирина Савицкова обладает особым даром — играть трагедию в драме».
Ключевое слово «трагедия» Александр Галибин ввел в название своего нового спектакля, утверждая, что ему необходим этот редкий сегодня жанр, в котором вполне способна существовать его актриса. Тут кстати будет вспомнить, что первой ролью Савицковой на профессиональной сцене была Электра — пусть и не в античной трагедии, а в пьесе Жироду-сына, но, тем не менее, в ее игре, было «траурное исступление». Портрет совсем молодой Савицковой критик завершала словами: «Современный театр получил свою актрису — незаурядного темперамента, своеобразнейшего мироощущения, актрису интеллектуальную, великолепно чувствующую сценическую структуру любой сложности».
И. Савицкова (Анна), Н. Парашкина (Сережа).
Фото — Н. Филиппов.
Театральные версии толстовского романа, созданные в XXI веке, зачастую выводят на первый план не Анну, а Алексея Александровича Каренина. Знаменитый спектакль Геннадия Тростянецкого в Театре им. Ленсовета именовался «Каренин. Анна. Вронский»; пьеса Василия Сигарева, идущая во многих российских театрах, называется «А. Каренин». Но Александр Галибин, как нетрудно догадаться, ставит в центр своей сценической композиции именно героиню, вокруг нее выстраивает впечатляюще огромный мир спектакля. Конечно, истории Левина здесь места нет и не может быть, эту половину романа на сцену не переносят. Весь интерес авторов спектакля сосредоточен на том, что происходит с Анной. Вернее даже на том, что происходит внутри Анны. Я почти готова рискнуть и сказать, что «Анна. Трагедия» — это монодрама: зритель видит события и персонажей изнутри сознания героини, так, как видит окружающий ее мир сама Каренина.
Вронский в ее глазах вырастает в огромную фигуру — и без того стройный и высокий актер Александр Муравицкий возвышается над партнершей, длиннейшая шинель скрывает ходули, на которых он стоит (сцена ночной встречи на станции). Свою невестку Долли (Алла Еминцева) Анна видит вечно беременной, неуклюжей и жалкой женщиной, прижимающей к груди охапку тряпичных кукол — многочисленных детей (кого-то из них она то и дело теряет и перепуганно ищет). Кити (Александра Мамкаева) возникает в ее представлении как неловкая барышня в мешковатом платье — досадное препятствие, не более. Образ сына словно «заслонен» Лидией Ивановной, забравшей в свои руки жизнь оставленного Каренина и не позволяющей матери видеться с ребенком: актриса Наталья Парашкина на наших глазах перевоплощается из Лидии Ивановны в Сережу, который при долгожданной встрече с мамой так увлекается поглощением принесенного ею торта, что совсем забывает о ней (похоже на страшный сон). Алексей Каренин решен гротескно — он кажется и зловещим, и нелепым. Высокий рост А. Галибина подчеркнут длинным одеянием, отчего-то похожим на сутану. Его герой поначалу почти скрыт от зрителей безликой куклой — манекеном, с которым он соединен в одно целое. Механические движения, тонкий, срывающийся на визг голос — человек-машина Каренин вызывает у жены страх и отвращение… Итак, мы смотрим на мир глазами, которые уже застит ревность и болезнь, — Анна пристрастилась к морфину.
И. Савицкова (Анна), А. Еминцева (Долли).
Фото — Ю. Богатырев.
Начало пьесы Елены Греминой застает героиню в предфинальный момент ее жизни, когда она ждет и не может дождаться уехавшего графа Вронского, мечется, изнывает от одиночества, отчаяния и тоски; потом сюжет делает резкий скачок назад, к фабульной завязке («все смешалось в доме Облонских»), и проходит по узловым сценам романа, чтобы в конце концов прибыть на ту самую платформу, с которой Анна Каренина бросилась под поезд. Ретроспективное разворачивание истории лишает ее даже иллюзии счастья: Анна, и зритель вместе с ней, переживает встречу с Вронским, любовь к нему только как отправную точку к распаду и гибели. Лишь одно мгновение радости дано героине после бала, где она впервые танцевала с графом. Анна — Савицкова, легкомысленно смеясь, выдувает мыльные пузыри, потом ложится на пол и беспричинно хохочет, словно в забытьи. В этом уже есть что-то болезненное и пугающее. Все чувства героини обострены, укрупнены, очищены от полутонов и нюансов. Эти чувства — трагические, всепоглощающие и самодовлеющие. И жадную любовь к Вронскому, и мучительную тоску по сыну, и разъедающую душу ревность актриса играет как ряд предельных, крайних состояний души. Тонкая, гибкая фигура Ирины Савицковой — Анны никогда не теряется на бескрайней сцене «Балтийского дома», тьму пронзает ее яростно горящий взгляд, голос звучит внутренней силой и воодушевлением актрисы. Стиль игры подошел бы скорее Федре или Медее, чем толстовской героине.
Есть одна сцена, в финале первого акта спектакля, в которой способ существования решительно изменен и приближен к психологическому: это предсмертный монолог Анны (когда она думает, что умирает от родов). Савицкова покидает сцену и в темноте поднимается все выше и выше по проходам зала, как бы отрываясь от земли, где героиня так страдала. Зрители слышат ее голос, в этом монологе звучащий иначе. Он переполнен нежностью, любовью, ласковыми переливами, сложными модуляциями… Воздействие актрисы на зрителей в этой сцене — огромно.
Александр Галибин вычитывает из романа символические образы, с помощью которых выстраивает здание своего спектакля. Железная дорога — лейтмотив, связывающий все сцены. Сценограф Николай Симонов обозначает план обычной человеческой жизни с помощью деревянных стульев с изогнутой спинкой (ими усеян планшет) и подвешивает над сценой массивный железнодорожный мост с перекрещивающимися балками — эта тяжелая громадина угрожающе снижается, готовая раздавить хрупкие стулья, да и вообще весь непрочный мир людей. Два передвижных лестничных марша — тоже железные. На них в одной из сцен рассаживаются безымянные персонажи — участники Хора. У каждого в руках жестяная коробочка, наполненная сыпучим материалом. Ритмично потряхивая коробками, Хор создает звук колес, стучащих по рельсам. Кочегар (Анатолий Дубанов) в это время постукивает молотком по лестницам, как делает путевой обходчик, проверяющий состояние железнодорожного полотна или частей подвижного состава.
А. Галибин (Каренин).
Фото — Ю. Богатырев.
Персонаж А. Дубанова появляется на сцене в первую же минуту спектакля и остается на ней до самого конца. Все читавшие роман помнят навязчивый кошмарный сон Анны (однажды его видит и Вронский): мужичок с бородой, наклонившийся над мешком с железом, что-то приговаривает по-французски. Появлению этого мистического персонажа всегда сопутствует мотив железа (железная дорога, стук молотка по железу, работа над железом, фраза «надо ковать железо, толочь»). Все это есть и в спектакле — кочегар толкает перед собой железную тачку, пьет из медного чайника, гремит и стучит всевозможными железками и металлическими предметами, даже толчет — правда, не железо, а стекло — бутылочки из-под морфина, зато в жестяной ванне, и время от времени говорит (считает) по-французски. Ясно, что из этого героя авторы хотели сделать некого посланника Рока. Однако ничего мистического в нем, на самом деле, к сожалению, нет. Если бы кочегар был решен исключительно пластически (что возможно, поскольку балетмейстер Эдвальд Смирнов сочинил целые хореографические сцены для спектакля, и массовые — для Хора, и дуэтные — для Анны и Вронского) и бормотал только непонятные слова на французском языке, в нем мог бы появиться оттенок жути. Но персонажу Дубанова отдан текст «от автора» (он то и дело эпическим тоном повествует, о чем думал тот или иной герой, хотя и сами герои говорят о себе в третьем лице словами Толстого). Кроме того, кочегар дает зрителям исторические справки: статистику женской смертности от родов в XIX веке, количество умерших на строительстве железной дороги рабочих, область применения морфина и так далее. И эти объективные сведения, доложенные вполне внятным «документальным» голосом, никак не вяжутся с искомым зловещим образом.
Хор действует в спектакле как антагонист Анны, коллективное начало противопоставлено ее сольной трагической партии. Он ассоциируется с древнегреческой трагедией, но в спектакль Галибина пришел, кажется, из другой архаической театральной формы — народного русского театра (недаром же режиссер когда-то ставил «Царя Максимилиана»). Участники хора, глумливо и издевательски приплясывая, исполняют что-то вроде скоморошьего рэпа: умышленно примитивные стишки, которые Елена Гремина мастерски сочинила на основе текста романа. Эти стилизованные под фольклор распевки требуют острого, балаганного решения — более яркого, чем вышло в монохромном спектакле.
Несмотря на строгую красоту зрелища (стоит сказать и об изощренной световой партитуре Дениса Солнцева), спектакль более воздействует своим подробно разработанным звукорядом. Лязг железа, грохот, стук, нервный звон склянки о край чашки, визгливый звук скрещиваемых клинков, натачиваемых кос, резкие вскрики — мир неприятных, раздражающих слух звуков погружает публику в тревожное, зыбкое состояние, затягивает внутрь смятенной души Анны.
Издание «Journal of Neuroscience» сообщает, что ученые из университета города Ньюкасл (Англия) и Университетского колледжа Лондона в ходе совместного исследования выяснили, что для большинства людей со здоровых слухом самым неприятным звуком является таковой, издаваемый ножом, которым скоблят по стеклянной бутылке. Прямо как у Высоцкого Владимира Семеныча: «Я не люблю...<...> когда железом по стеклу».
Когда активность обмена информацией между отделами мозга, отвечающими за восприятие звуков и за эмоции, возрастает, может возникнуть ощущение отвращения или брезгливости по отношению к услышанному. Как правило, такой нервный процесс имеет место, когда кто-то скребет куском мела или ногтями по современной классной доске.
Когда мы слышим неприятные звуки, слуховая зона коры головного мозга и миндалевидное тело височной доли взаимодействуют интенсивнее, чем обычно. В результате ЦНС «производит» отрицательные эмоции. Миндалевидное тело (миндалина) - это такой «хитрый» орган в голове человека, где формируются страх и удовольствие, агрессия и тревога, а также воспоминания о тех или иных пережитых эмоциях.
Чтобы выяснить, что происходит в нервной системе, когда люди слушают неприятные звуки, британские ученые использовали технику для сканирования головного мозга. Оказалось, что при прослушивании противного, миндалина становится весьма активной, перерабатывая сигналы, поступающие по слуховому нерву, в определенные эмоции. Процесс этот с точки зрения нейробиологии весьма прост, даже примитивен.
Профессор Тим Гиффитс (Tim Griffiths) из Ньюкасла подверг обследованию на магнитно-резонансном томографе 13 добровольцев, выясняя, как их ЦНС реагирует на различные звуки.
Самым противным для большинства участников опыта стал звук «железом по стеклу», а самым приятным - булькающий звук кипящей воды (или воды в джакузи либо фонтане). Установлено, что все они лежат в пределах частоты 2−5 КГц, куда попадают также звуки человеческой речи. К данному диапазону человеческое ухо наиболее чувствительно по своей природе. Звукооператоры знают, что излишний подъем частоты 3 кГц эквалайзером сильно утомляет слух.
Понимание того, какие процессы происходят в мозге при прослушивании различных звуков, позволит медикам разобраться с симптомами заболеваний и расстройств, выражающимися в низкой звуковой толерантности. Это такие недуги, как аутизм, гиперакузия и мизофония.
Самыми приятными оказались аплодисменты, детский смех, звук грома и звук текущей воды в реке или водопаде. Видимо не случайно, древние арабские архитекторы придавали огромное значение акустике и увлекались строительством фонтанов и искусственных водопадов.
В чем же причина?
Одним из объяснений является то, что такая реакция у людей унаследована от предков-обезьян. Возможно, что ужасный звук был похож на сигнал предупреждение об опасности или на звук, издаваемый каким-то хищником.
В 1986 году ученые Lynn Halpern, Randolph Blake и James Hillenbrand провели исследование . Они сделали запись звука, который издает садовый инструмент с зубьями, царапающий доску. Затем из записи удаляли составляющие с высокой, средней и низкой частотой, чтобы выяснить, какая именно часть звука вызывает неприятную реакцию. Удаление высоких и низких частот не помогло сделать звук более приятным для людей. Только когда удалили средние частоты, звук стал более менее терпимым. Именно на таких частотах приматы издают сигналы об опасности.
Однако позднее эту гипотезу поставили под сомнение. В одном исследовании звук скрежетания проигрывали обезьянам-тамаринам. Первым звуком было скрежетание высокого тона, а другим - «белый шум» такой же силы звука. Обезьяны реагировали одинаково на оба звука. Люди же предпочитали «белый шум», что означает, что либо обезьяны не реагировали на предупреждающие знаки, либо реакция имеет иное происхождение.
Также есть физическая гипотеза.
Ученые из Австрии и Германии нашли физиологическое обоснование того, что скрежет ногтей по школьной доске неприятен подавляющему большинству людей. Причиной оказались особенности формы человеческого слухового канала.
Музыкологи Кристоф Ройтер (Christoph Reuter) из Венского университета и Михаэль Элер (Michael Oehler) из немецкого Университета медии и коммуникаций Macromedia провели эксперимент на небольшой группе добровольцев (точное количество участников в заметке не приводится).
Всем им дали послушать скрежет ногтей и скрип мела по доске. При этом оценивалась как психологическая реакция на неприятные звуки, так и физиологическая - у добровольцев измеряли гальваническое сопротивление кожи (этот параметр меняется, например, при страхе, из-за чего гальванометрия кожи используется в «детекторе лжи»).
Половину участников предупредили, какие звуки они услышат, а остальным сказали, что заиграет современная музыка.
Психологическая реакция раздражения и неудовольствия наблюдалась у всех подопытных, однако в группе, ожидавшей музыку, она была несколько меньшей. Сопротивление кожи менялось во всех случаях, из чего исследователи сделали вывод, что реакция на скрежет имеет физиологическую основу.
Затем исследователи выяснили, что скрежет ногтей по доске имеет частоту от двух до 4 кГц. Исходя из формы слухового канала человека, ухо наиболее чувствительно именно к этому интервалу частот. То есть звуки такой частоты должны быть наиболее раздражающими, что и было подтверждено.
| Комментарии: 0 |
Глубокое равнодушие и, возможно, нелюбовь к музыке у некоторых людей может быть связана с неспособностью центра удовольствия в их мозге реагировать на музыкальные стимулы.
Сколько раз припев в вашей любимой песне повторяется? Сколько раз вы слушали этот припев? Повторы в музыке не просто особенность западных эстрадных песен - это глобальное явление. Почему? Элизабет Хельмут Маргулис показывает нам базовые принципы эффекта «привязанности к знакомому», поясняя, как благодаря повторению мы перестаём быть пассивными слушателями и становимся активными участниками музыкального процесса.
Почему с самого рождения, мелодия оказывает на нас такое сильное воздействие? Мелодии пронизывают нас до глубины души, и могут вызывать чувства любви, печали, веры и надежды. Но как устроена мелодия? В этом фильме композитор Говард Гудал рассмотрит все основные компоненты мелодии. Почему некоторые виды мелодий характерны для всех музыкальных культур на земле? Можно ли написать красивую мелодию наугад? А если нет, то на что опираются композиторы когда сочиняют свои мелодии?
Алексей Паевский
Как мы слышим музыку? Что происходит в нашем мозге в это время? Как выглядит мозг импровизирующего джазиста? Что такое «Эффект Моцарта»? Что заставляет нас дрожать от восторга при звуках любимых мелодий? Об этом расскажет главный Алексей Паевский, главный редактор портала Neuronovosti.Ru, научный редактор портала Indicator.Ru, почетный редактор журнала «За науку» МФТИ и научный журналист с 10-летним стажем.
Евгения Тимонова
Всё как у зверей
Женщины считают, что не стоит платить за мужчин - их это портит. А сами постоянно платят и платят. За каждого. Двойную цену. Миллионы лет. Ну что, самцы, как отдавать будем?
Александр Марков
биологи реконструировали эволюционную историю летальной внутривидовой агрессии у млекопитающих, сопоставив данные о причинах смерти у 1024 видов со структурой эволюционного дерева. Оказалось, что в данных по уровню агрессии есть «филогенетический сигнал», то есть виды отчасти наследуют свою агрессивность от видов-предков. Это позволяет предсказать для каждого вида ожидаемый уровень агрессивности на основе его положения на эволюционном дереве, а затем сравнить с эмпирически установленным. Люди относятся к одной из самых агрессивных ветвей млекопитающих. Ожидаемый уровень летальной агрессии для Homo sapiens, рассчитанный на основе нашего положения на эволюционном дереве, составляет около 2% (два убийства на каждую сотню смертей).
Я не правильно выразилась. Сейчас страха нет, есть дискомфорт перед выходом на улицу. Ну, вот как будто там мороз или жара. Не хочется выходить.
Раньше - да был конкретный страх. Людей боялась. Женщин, которые осудят.Что касается мамы, то сейчас я понимаю, что она психически нездоровая моральная садистка. Но на это понимание 40 лет ушло(((.
Как объясняла. Ну, так проникновенно- доходчиво, что я хуже всех, вот "другие дети" очень хорошие. А я росла "сволочью, фашисткой". Меня и дочкой, доченькой -то никогда не называли. Как в фильме "Морозко"
-А мачеха кличет ведьмой проклятой да змеей подколодной.Все, что я делала или не делала - было вселенской катастрофой. Хотя ребенком я была тихим, домашним, хорошо училась. Очень любила и жалела ее в ее бесконечном вое о собственной несчастности.
Сейчас я понимаю, что кроме неспособности любить главной причиной ее такого отношения ко мне было то, что я по природе своей была худеньким ребенком. А это было "стыдно от людей". Типа - она мать плохая.
До года или полутора лет она меня кормила, как и положено садистке - напихала рот и закрывала нос. Я вот двоих детей вырастила (худеньких, а какими они еще могут быть у меня?) так мне подумать страшно о том, что происходило. Ребенок у тебя задыхается и вынужден глотать, чтобы вздохнуть.
Зато она с такой гордостью показывает фотки жирного младенца. типа - вот она - моя заслуга.Потом, видно, уже душить стало несподручно, я стала худой за что и получила вечную ненависть. Мои детские воспоминания состоят только из ее перекошенного от брезгливой ненависти лица. Ни одного доброго слова, ни одного теплого объятия.
Меня она проклинала и желала "еще маленькой в пеленках задушиться" за каждую сваренную ею тарелку супа, за каждую, принесенную ею буханку хлеба в дом, за каждую купленную мне шмотку на ее "кровавые копейки"
Меня всю жизнь аж передергивает от тех "кровавых копеек". Я всегда жила материально плохо, но если я что покупала своим детям, то очень этому радовалась, радовалась их радости и испытывала только стыд за то, что не могу этими тряпками их завалить.
Но что вот так ненавидеть единственного ребенка и попрекать своими копейками...Мною она не интересовалась, но если уж походя замечала, что мне что-то нравилось - прилагала все усилия, чтобы я этого не получила. Я любила читать - это было бегство от реальности. Так она эту мою склонность возвела в ранг какого-то постыдного страшного отклонения. Я удивлялась и завидовала детям, которых родители заставляли читать. Я даже в школе стыдилась признаться, что художественная литература - мое хобби, а не мытье полов с утра до вечера. Я скрывала это как страшное моральное уродство...
Об этом много писать можно.
Вот бОльшая часть жизни прожитА. Много было трудного и ОЧЕНЬ страшного. Но все же ничего срашнее моей мамы у меня в жизни небыло.
Она научила меня скрывать свои обиды и раны. Я как зверек пряталась от нее, т.к. знала - она добъет. Растерзает. Добивать будет долго и упорно. И так, что первоначальная рана покажется ерундой в сравнении с ее реакцией.
Много написала, извините)))
Очень уж чуткая и ранимая эта наша нервная система. Да и благодатную почву семенами «умного, доброго, вечного» балуют всё реже и реже. Врачи устали повторять, мол, беречь её надобно, холить и лелеять, потому как, поизносившись изрядно, восстановлению не поддаётся, да и хлопот с ней растрёпанной впоследствии не оберёшься. Социологи не отстают от эскулапов, но, озабоченные здоровьем нации в целом, намекают на угрозу перерастания индивидуального сдвига по фазе в массовый психоз. В общем, тенденцию обозначили, но до корней не докопались, оттого, видимо, и инструмента для решения проблемы предложить не смогли. Спасайтесь, мол, кто как может. Вот и спасается каждый по своему разумению.
Один гражданин, к примеру, смотрит телевизионные передачи по собственной, разработанной им самим методике. Вовсе не смотреть их нельзя, чревато опасностью потерять пространственную и временную ориентацию. Надо хоть отчасти представлять, в каком мире ты живёшь, да и на вопрос: «Смотрел вчера?..» - надо что- то отвечать. Вот он и отвечает честно: «Смотрел». А про себя добавляет: «Но не слушал». Дело в том, что звук в его аппарате отключён раз и навсегда. То есть око видит, а ухо неймёт. Таким образом, один канал проникновения негативной информации внутрь организма наглухо перекрыт. Иначе его уязвимой нервной системе хана. Прям, вся душа его изболелась за наш государственный престиж. И есть из-за чего. То рванёт где-нибудь, то футболисты, «по всем параметрам переигрывая соперника», возьмут, да и продуют, то потонет что-нибудь, то, наоборот, всплывёт чего не надо. В полном объёме смотреть всё это – всё равно, что, пардон, сидеть голым фасадом в зарослях крапивы. Без звука – совсем другое дело. Ты в тех же зарослях, но уже как бы одетый. Пусть даже и легко – в одной тюбетейке на голове. Голова для крапивы, правда, не самое уязвимое место, а вот для информации – самое слабозащищённое.
Некоторые умудряются нервные заболевания подцепить не только на информационном поле, но и на трудовом фронте. Помнится дедушка Дарвин учил, что труд поставил обезьяну с четырёх точек опоры на две, сделав из неё человека. Задумал, мол, некий орангутан позавтракать, взял палку и сшиб ею с ветки плод. С таким толкованием труда можно кого угодно причислить к роду человеческому. Подумаешь, распрямился! Дайте этому человекообразному шесть соток, да заставьте его это самое плодовое дерево вырастить. А вдобавок к нему ещё картошку с морковкой, редиску с петрушкой и массу других полезных для организма овощей. За пару сезонов это существо обратно согнёт в три погибели. Труд труду рознь, а чрезмерный труд может повернуть процесс эволюции вспять. Не рискну сказать, что в интеллектуальном, а уж в физическом отношении точно.
У одного садовода-любителя от трудов его праведных в зоне рискованного земледелия руки ниже колен вытянулись. Мало ему этой неприятности, так у него в самый разгар весенне-полевых работ ещё и нерв поясничный защемило. На огороде, можно сказать, и конь не валялся, а тут – здрасьте! – радикулит. В больнице это нервное заболевание за месяц могут вылечить. Правда, могут и не вылечить. Но целый месяц на больничной койке, когда день год кормит – непозволительная роскошь. И решил тогда этот «мичуринец» поправить своё здоровье частным образом. Полистал газеты и нашёл объявление: «Массаж. Недорого!» Собрал он нужную сумму в размере двухмесячной пенсии и пополз по указанному в газете адресу. Встретили его два дюжих молодца, и у жаждущего исцеления любителя-садовода мелькнула тревожная мысль: «Как бы рёбра не переломали». Напрасно он опасался, они его и пальцем не тронули. Вместо этого со словами: «Рыбоньки, вас ждёт клиент!» - запустили в кабинет двух длинноногих девиц, а двери заперли на ключ. Массаж оказался интимным. Известно, что частный сектор, в отличие от государственного, за просто так денег не берёт. Отрабатывает полученную сумму по полной программе. В результате этой «рыбалки» радикулит у дедушки бесследно исчез, и даже удилище уцелело. Правда, избавившись от одного недуга. Он тут же подхватил другой. Теперь от одного только вида женщины бедняга начинает мелко дрожать и горько плакать. Невропатолог сказал, что это симптомы хронически неизлечимой болезни под названием «бабобоязнь» и прописал выходить на улицу с крепко зажмуренными глазами.
А одного деятеля природа наградила нервной системой – просто позавидуешь. Самой прочной марки сталь, а не нервы. Прорвало как-то в его квартире трубу. Другой бы на его месте ударился в панику. Схватил тряпку, тазик и на грани физического и нервного истощения боролся бы с последствиями катастрофы. Этот же позвонил куда требуется, оставил двери открытыми – заходите, мол, вернее, заплывайте, - а сам вслед за своей водой отправился к сослуживице – соседке снизу. Соседка во всех отношениях – женщина приятная и уравновешенная. Карьеру свою делала не без некоторых эротических этюдов, избежав, тем самым возможных душевных потрясений. С такой невозмутимо-спокойной дамой приятно посидеть, выпить по чашечке кофе и понаблюдать, как вода начнёт просачиваться в её квартиру.
Первая дырочка, которую нашла вода, оказалась прямиком над люстрой. Поскольку на улице смеркалось, а зрелище обещало быть занимательным, люстру решено было включить. Интересно было наблюдать, как пятнышко, разрастаясь, приняло вскоре очертания Средиземного моря. Затем от моря, наподобие Гибралтарского пролива, пробился водный путь и устремился в сторону финской стенки. Над мягким гарнитуром и библиотекой обозначились красивые, как по форме, так и по названию, проливы – Босфор и Дарданеллы. Финалом иллюстрации всемирного потопа стали чудом уцелевшие одинокие островки, отдалённо напоминающие Землю Франца Иосифа.
Завершив, таким образом, урок географии, вода заструилась по стенам, и начался урок истории. Первыми, словно страницы учебника, перелистнулись неделю назад приклеенные суперклеем импортные обои. Они открыли следующий слой с актуальными во все времена газетными призывами к демократическим свободам. Далее, за смытыми волной призывами, обнаружились аляповатые картинки с подъёмными кранами, ракетами и тракторами времён покорения всего на свете – от космических просторов, до просторов целинных. Эпилогом этого необычного путешествия во времени стали картинки из далёкого счастливого детства. Приклеенные обыкновенным клейстером, с яркими цветами на бархатном фоне – на «шаляпинский манер» – эти картинки голоштанного детства могли оторваться разве что вместе с кирпичами. Вода тем временем плескалась уже по дощечкам паркета. И здесь можно было бы сделать массу интересных наблюдений, но в люстре от сырости приключилось короткое замыкание, и свет потух.
Невозмутимая парочка решила спуститься этажом ниже, в квартиру к своему не менее невозмутимому коллеге.
Тот устроился перед телевизором, пытаясь разгадать, как сделаться миллионером, не ударив при этом палец о палец. Телевизионный приёмник был из тех допотопных, отечественных, которые обрыдли своим убогим интерьером, но избежали помойного контейнера исключительно благодаря своей необыкновенной работоспособности. Соседский аппарат, несмотря на то, что на него капала вода, как работал, так и продолжал работать. На соседову голову тоже капало. И тут было всё путём. Голова, как не работала на сухую, так к работе и не приступила, слегка подмоченная.
Посидели втроём, понаблюдали за счастливыми обладателями выигрышей, покуда под ногами не начала хлюпать вода. Тогда невозмутимая троица квартиру преспокойно покинула и спустилась на первый этаж.
К нижнему соседу заходить не стали. Дело в том, что был он из породы людей обыкновенных, из тех, кого у нас принято называть «простыми людьми». Возможно, поэтому с нервами у него было не так благополучно, как у его соседей. Такие неврастеники вначале бьют по морде, а уж потом интересуются: «А в чём дело?» Физическая реакция у них сильно опережает движение мысли. К тому же и кулак у него величиной аккурат с голову любого из соседей. Зайди к нему – одной аварийкой не отделаешься, придётся прибегать к услугам неотложки. Оставив решать эту проблему заблудившимся где-то сантехникам, троица уселась на лавочку в кустах неподалёку от подъезда, и принялась обсуждать красоты тёплого весеннего вечера.
Что ни говорите, а людям с крепкими нервами живётся на свете куда как комфортнее. Такие не взирая ни на что, равнодушно и спокойно дотягивают до глубокой старости. Прямо подтверждая формулу жизни, где длинна пути и время, затраченное на его преодоление, обратно пропорциональны скорости. Скорости реакции на различные, жизненные ситуации.
Заблуждение1. "Психолог обязательно любит общаться". Умеет общаться? Да, конечно. Но любить - это совсем не обязательно. Общение - основное средство работы практического психолога. И, в отличие от сантехника, этим средством психологу приходится пользоваться почти
Современная психология.
Психология работает только с умом. Дойдя до границ ума, психология останавливается. Хотя, многие проблемы человека лежат за пределами ума. Или всё-таки кто-нибудь из современных психологов идёт в трансцендентное?
Учеба на психолога
Добрый день, прошу совета у уважаемого сообщества. Я хотела бы получить второе высшее образование по специальности "психология". Так как я нахожусь за пределами России, рассматриваю возможность прежде всего заочного обучения. Например, нашла такие варианты http://www.
Поиски психолога, Москва
Может ли кто-то порекомендовать хорошего, но недорогого психолога/психотерапевта в Москве? Для взрослого человека. Отношение к себе, страхи, эмоциональные зависимости. Относительно подходов было бы неплохо чтобы практиковались элементы психоанализа, гипнотерапии
eitne здесь http://www.livejournal.com/users/eitne/227053.html была дискуссия Мое высказывние: "Интуиция- то явление, когда решение принимается на таких глубинных слоях, которые недоступны сознанию, но подсознание может действовать "прагматически" и с пользой для разрешения ситуации." Профессионалы,
